Интервью заведующего отделом по работе с правоохранительными органами Администрации Президента Азербайджанской Республики Фуада Алескерова АзерТАджу.

— Накануне вечером Парламентская Ассамблея Совета Европы рассмотрела два отчета по Азербайджану — отчет Мониторингового комитета ПАСЕ и отчет по «политзаключенным», подготовленный Кристофом Штрассером. Ассамблея утвердила первый отчет и отклонила второй. Как вы думаете, в чем причины этого?

— Должен отметить, что содокладчики Мониторингового комитета и докладчик Штрассер с самого начала продемонстрировали различные подходы к выполнению возложенных на них задач. Эта разница в подходах, кстати, очень четко просматривалась и в их вчерашних выступлениях в ходе заседания ПАСЕ.

Содокладчики Педро Аграмунд и Джозеф Дебоно Грех в рамках процедуры мониторинга придерживались линии диалога как с государственными органами Азербайджана, так и с неправительственными организациями, политическими партиями и другими субъектами гражданского общества. Диалог и сотрудничество являются сутью Совета Европы, по крайней мере, декларируемой.

Результатом такого подхода со стороны содокладчиков стало появление довольно сбалансированного отчета. Безусловно, мы были не согласны с рядом его положений, поэтому представили в Мониторинговый комитет наши замечания, а делегация Милли Меджлиса в ПАСЕ предложила ряд поправок к проекту резолюции. Но, повторю, в целом, документ довольно сбалансированный — наряду с критикой, в нем нашел отражение и прогресс, достигнутый в мониторинговый период. В отчете особо были отмечены успехи в совершенствовании законодательной базы, судебной системы и других областях, а также в сфере борьбы с коррупцией — одном из приоритетных направлений, определенных Президентом Азербайджанской Республики.

В мониторинговом отчете имеется и раздел, посвященный так называемым «предполагаемым политзаключенным» и вопросам гуманитарного характера. Очевидно, что эти вопросы относятся именно к компетенции Мониторингового комитета, который отслеживает выполнение государствами своих обязательств. Поэтому наличие параллельного документа по вопросу, который уже рассматривается в мониторинговом отчете, вызвало удивление у многих членов ПАСЕ, которые заявили, что впервые сталкиваются с подобным в своей практике.

Что касается господина Штрассера, то следует отметить, что докладчик на протяжении всей своей деятельности проводил конфронтационную линию, демонстрировал пристрастное отношение к Азербайджану, непрофессионализм и полное нежелание вести диалог. Естественным итогом такого отношения стало представление им на рассмотрение Ассамблеи абсурдного, не выдерживающего никакой критики «отчета». Этот документ, возможно, является самым одиозным среди всех прочих документов, выносившихся на обсуждение в ПАСЕ за последнее десятилетие.

— Какие другие претензии были к отчету Штрассера?

— Начнем с того, что этот документ был подготовлен и представлен в соответствующий комитет ПАСЕ еще до того, как Ассамблея утвердила критерии, на которые опирается отчет. То есть формально на момент его подготовки отсутствовала необходимая правовая база.

Безусловно, докладчик был наделен двойным мандатом — он должен был подготовить доклады об определении термина «политзаключенный» и о ситуации с «политзаключенными». В этой связи логично было бы ожидать, что докладчик сначала подготовит отчет по критериям, определяющим понятие «политзаключенный», предварительно обсудив вопрос со всеми заинтересованными сторонами, в том числе и азербайджанскими властями, а затем на основе данных критериев подготовит второй отчет. Именно на таком подходе настаивали азербайджанские власти. Однако докладчик не принял наше приглашение посетить Азербайджан с целью обсуждения возможных критериев, поскольку явно не был заинтересован в подготовке объективного отчета.

Должен отметить, что и сами критерии, которые господин Штрассер «протащил» в ПАСЕ, абсурдны. В то время голоса «за» и «против» поправки, которая решила судьбу этих критериев, разделились поровну: 89 — за, 89 — против.

Как отметил на вчерашнем заседании один из членов ПАСЕ, он отлучился выпить кофе, а когда вернулся в зал заседаний, то голосование по критериям уже завершилось. Если бы он вернулся вовремя и проголосовал, как и собирался, против поправки, эти нелепые критерии не были бы приняты. Уже тогда думающие люди в ПАСЕ должны были сделать вывод о том, что в этом вопросе в Совете Европы фактически произошел раскол. Но...

Помимо этого, неизвестно, на каких материалах основывался К.Штрассер, готовя отчет. Докладчик указал в отчете, что получил от неправительственных организаций многочисленные комментарии, дополнительные детали, уточнения и другие пояснения по поводу различных групп дел. Подозреваю, что речь идет о паре-тройке местных НПО. Что это за информация, тоже неизвестно. Однако после сравнения различных частей отчета с соответствующими приговорами стало очевидно, что эта информация во многих случаях была намеренно искажена. Из тех лиц, которых докладчик включил в свой отчет, половина была освобождена, часть не была осуждена, а некоторых вообще не удалось найти не только в местах предварительного заключения или пенитенциарных учреждениях, но и вообще в Азербайджане, таких людей попросту не существует.

— В отчете Штрассера указывалось, что работа над ним велась по тем же принципам, по которым в свое время работали независимые эксперты, назначенные генеральным секретарем Совета Европы, и предыдущие докладчики ПАСЕ, а также, что эта работа в определенной степени соотносится с деятельностью Европейского суда по правам человека.

— Это — абсолютная ложь. Эксперты, назначенные генеральным секретарем Совета Европы, — а это были профессиональные юристы, двое из них ранее были членами Европейской комиссии по правам человека — изучали приговоры и другие материалы уголовных дел и обсуждали их с азербайджанской стороной перед подготовкой окончательных заключений. Как я уже отмечал, какие материалы изучал докладчик Штрассер, остается неясным, а о его профессионализме говорить не приходится.

Далее, независимые эксперты и предыдущие докладчики не рассматривали дела лиц, которые на тот момент не были осуждены. Докладчик Штрассер включил в свой список ряд лиц, в отношении которых не только нет вступивших в законную силу приговоров, но которые даже не находятся под арестом. Для некоторых из них он придумал новый термин — «потенциальные политические заключенные». Как видно, недостаток профессионализма и необъективность докладчика с лихвой компенсируются его буйной фантазией.

Что же касается вопроса о том, как соотносится работа докладчика с деятельностью Европейского суда по правам человека, то здесь ситуация просто трагикомична. Хочу привести только один пример.

Докладчик посчитал, что Фархад Алиев является политическим заключенным ввиду «политического оттенка» судебного процесса по его делу, наряду с чрезмерно суровым приговором и обращением в тюрьме с «престарелым, серьезно больным человеком».

Фархад Алиев, которому, кстати, 49 лет, поднимал данные вопросы в своей жалобе, поданной в Европейский суд. Рассмотрев жалобу Ф.Алиева, суд заявил, что он «не может прийти к заключению, что условия содержания заявителя были настолько плохими, что представляли собой бесчеловечное или унижающее достоинство обращение, или что он страдал от какой-либо серьезной болезни, несовместимой с его задержанием, или что оказываемая ему медицинская помощь была настолько ненадлежащей, что причиняла ему страдания, достигающие минимального уровня, требуемого в соответствии со статьей 3 Конвенции».

Также хочу сослаться на решение Европейского суда по правам человека в той части, которая касается «политических оттенков» в деле Ф.Алиева. Европейский суд отмечал: «Заявитель пожаловался на основании пункта 2 статьи 5 Конвенции, что он не был немедленно уведомлен о причинах своего ареста и о выдвинутых против него обвинениях. Заявитель также пожаловался на основании статей 13 и 14 Конвенции и с учетом других жалоб, что он не имел эффективных средств правовой защиты для исправления нарушений его конвенционных прав, и что он был подвергнут дискриминационному обращению ввиду своих политических взглядов».

Однако суд в свете имеющихся в его распоряжении материалов и в той степени, в которой обжалуемые вопросы находятся в его компетенции, не установил, что эти материалы указывают на какие-либо признаки нарушения Конвенции. Следовательно, данная часть заявления явно необоснованна и должна быть отклонена в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

Европейский суд пришел к аналогичному выводу и в деле Рафика Алиева, которого Штрассер также включил в свой список.

Очевидно, что докладчик намеренно проигнорировал не устраивающие его решения Европейского суда, вероятно, в надежде, что такая подтасовка фактов не будет замечена.

Но верхом абсурда стало включение в отчет так называемых «старых дел». Всего их более 20. Десять лет назад эти дела были рассмотрены независимыми экспертами. С одной стороны, Штрассер согласился с окончательными заключениями экспертов о том, что данные лица не являлись политическими заключенными. Все они были осуждены за насильственные «неполитические» преступления. На основании заключений экспертов эти дела были закрыты много лет назад. С другой стороны, докладчик включил их в свой «сводный список предполагаемых политических заключенных» и настаивал, что данные лица должны быть освобождены или их дела должны быть пересмотрены.

— Из всех отмеченных вами факторов можно прийти к такому выводу, что отклонение со стороны ПАСЕ отчета Штрассера было практически неизбежно.

— Мы надеялись, что здравый смысл при рассмотрении измышлений Штрассера, которым он придал форму отчета, возьмет верх. Ведь было абсолютно ясно, что автор отчета стремился во что бы то ни стало представить на рассмотрение ПАСЕ доклад по Азербайджану. При этом его больше заботил объем документа, а не его содержимое. Явно видны были та поспешность и целеустремленность, с которыми докладчик пытался выполнить поступивший политический заказ.

В том, что отчет Штрассера — это политический заказ, нет никаких сомнений. Несмотря на то, что доклад готовился в Комитете по правовым вопросам и правам человека, к праву и логике этот доклад не имеет никакого отношения.

Кристоф Штрассер неоднократно демонстрировал свое пристрастное отношение к Азербайджану. Стоит напомнить о его интервью и высказываниях, не совместимых со статусом докладчика Парламентской Ассамблеи Совета Европы.

Политическую подоплеку отчета подтверждает и то давление, которое определенные европейские круги, в частности, Германия, оказывали на членов и руководство ПАСЕ с тем, чтобы они проголосовали за отчет. Фактически, вся работа докладчика и подготавливаемый им отчет были одним из элементов политического прессинга в отношении Азербайджана.

На состоявшейся после заседания ПАСЕ пресс-конференции докладчик назвал свой провал «черным днем для прав человека и для Парламентской Ассамблеи».

Однако именно принятие бредового документа, не имеющего какой-либо ценности с точки зрения деятельности Совета Европы в деле защиты и продвижения прав человека, нанесло бы непоправимый ущерб репутации этой организации и стало бы для нее действительно «черным днем». И тот факт, что доклад был отклонен с перевесом в более чем 40 голосов, показывает, что большинство членов ПАСЕ прекрасно это понимали.

Azertag.com