Как известно, в апреле каждого года, в канун очередной годовщины трагических событий 1915 года, сложные взаимоотношения Турции с армянской диаспорой и Арменией вновь оказываются в центре внимания политиков, экспертов и представителей СМИ.

Интерес к традиционным дискуссиям на эту тему подогревало и принятие в 2019 году Конгрессом и Сенатом США соответствующих резолюций о признании «геноцида армян в Османской Турции». Эти резолюции, принятые в период ухудшения американо-турецких отношений, стали ярким примером политизации истории, еще раз показали, что мир уже давно живет в эпоху пост-правды (post-truth), когда, к сожалению, объективные факты порой оказываются менее важными для формирования общественного мнения, чем обращение к эмоциям и личным убеждениям. Однако даже пост-правда не отменяет существования реал-политик, и президент США Д.Трамп в очередной раз, как и его многочисленные предшественники, не подвергая лишним испытаниям отношения между США и Турцией, в своем уже четвертом послании армянскому народу так и не произнес долгожданного слова «геноцид»[1].

В принципе это было ожидаемо, и лишь коронавирус смог внести некоторые изменения в устоявшийся ход событий. Как и предполагалось, в условиях пандемии власти в Армении внесли неизбежные корректировки в протокол ежегодных публичных мероприятий, а склонный к эпатажному поведению премьер-министр этой страны, отменив традиционное факельное шествие, призвал армян, оставшись дома, выключить свет, включить мобильные телефоны и направить их свет в сторону мемориала Цицернакаберд[2].

Не секрет, что десятилетиями внешняя политика Армении в турецком направлении основывалась на усилиях по международному признанию факта т.н. «геноцида армян». Более того, согласно широко распространенным воззрениям признание «геноцида» в армянском обществе всегда воспринималось как первый этап всех остальных требований. Между тем под «остальными требованиями» и в Армении, и в диаспоре обычно подразумеваются вопросы компенсаций за материальный и моральный ущерб наследникам проживавших в Османской империи армян, восстановление прав на общинную (церковную) собственность и, наконец, территориальные претензии к Турции. Это косвенно пришлось признать и президенту Армении С.Саргсяну, который, хотя и заявил, что «ни один государственный чиновник Республики Армения за эти 20–25 лет ни разу не говорил о каких-либо требованиях», однако при этом указал на то, что после признания Турцией т.н. «геноцида» другие требования могут стать предметом переговоров[3].      

Отдельно стоит напомнить о деструктивной деятельности армянской диаспоры и той противоречивой роли, которую она играет в формировании внешней политики армянского государства. Идентифицируя себя как неотъемлемую часть армянской нации, преследуя собственные, порой иррациональные цели, обладая существенными экономическими ресурсами, диаспора пытается навязывать свои условия официальным властям в Ереване, позиционирует себя в качестве основного актора в решении проблем между Турцией и Арменией. В рамках такого идеологизированного подхода диаспора подсознательно рассматривает нынешнее армянское государство как всего лишь удобный инструмент для воздействия на Турцию, к тому же нередко воспринимая сегодняшние итоги карабахского конфликта как своеобразный «реванш» за события 1915 года.

К сожалению, и нынешняя армянская власть грешит попытками использовать эти события для оказания давления на Турцию, в частности в контексте вопроса открытия границ с Арменией. Комментируя вышеуказанное решение Сената США, премьер-министр Н.Пашинян заявил, что политика отрицания «геноцида» делает Турцию угрозой для Армении и армянского народа, а продолжение блокады границы с Арменией — это очередной шаг этой политики. Однако при этом Н.Пашинян предпочитает забывать об истинных причинах блокады этих границ, закрытых Турцией еще в 1993 году из-за оккупации Арменией Кяльбаджарского района Азербайджанской Республики.[4]  

Между тем, указывая на иррациональность подходов к событиям вековой давности, справедливости ради стоит упомянуть особую позицию в этом вопросе первого президента независимой Армении Л.Тер-Петросяна, как известно, лишившегося своего поста именно из-за несогласия с т.н. «общепринятой позицией» армянского социума. Наиболее полно взгляды Л.Тер-Петросяна на будущее армянской государственности, на нормализацию отношений с Турцией и решение карабахского конфликта нашли свое отражение в сборнике его речей, интервью и статей, опубликованном в 2018 году в США[5].  

В этом сборнике, касаясь вопроса т.н. «геноцида»,  Л.Тер-Петросян отмечает, что «армянский вопрос, или идеология, основанная на территориальных претензиях, является доктриной, подходящей только для нации без государства», а термин «исторические права» принадлежит к области пропаганды, и пропаганда — важна, но она не может и не должна заменять политику»[6].

Надо думать, что именно на стыке XIX-XX веков была заложена неблаговидная традиция использования «армянского вопроса» в собственных интересах как армянской элитой, так и геополитическими противниками Османской Турции, а затем и Турецкой Республики. В результате в сознании армянского социума одновременно стали прекрасно уживаться и мысли о недееспособности Армении в случае отсутствия поддержки внешних сил, и вера в то, что эти силы рассматривали и рассматривают эту страну в качестве некоего «геополитического буфера». Эти противоречивые представления, к тому же опирающиеся на культивируемый образ т.н. «многострадального народа», став сначала неотъемлемой частью обыденного сознания, со временем постепенно легли в основу современной армянской национальной идентичности.

В этом контексте как никогда актуально звучат слова Л.Тер-Петросяна о том, что многие государства, пережив национальную трагедию, превратили эту трагедию в инструмент исцеления и силы, а не в инструмент безнадежности и неполноценности, нашли в себе внутренние силы возродиться и присоединиться к сообществу самых ярких и процветающих стран мира. По его мнению, армяне не смогут стать современной и жизнеспособной нацией, пока не преодолеют образ мысли жертвы, не освободят себя от комплексов прошлого и не устремят свои взоры в будущее[7].

В заключение заметим, что сегодня, в разгар пандемии COVID-19, много говорится о том, изменятся ли мир и международные отношения после коронавируса. Однако практически никто не спорит с тезисом о том, что бедным странам, к тому же сильно зависящим от внешней помощи, будет очень трудно. В этой связи стоит обратить внимание на слова министра иностранных дел России С.Лаврова, который, критикуя проявления русофобии, призвал сделать все, чтобы «кризис стал прививкой от эгоизма, прививкой от мессианства и прививкой от соблазна и дальше решать свои проблемы за счет интересов других стран»[8]. Думается, что в посткоронавирусном мире в условиях развивающегося экономического кризиса Армении, испытывающей серьезные проблемы из-за своей традиционной тюркофобии и враждебного отношения к Турции и Азербайджану, стоило бы прислушаться к этим словам.

Гюльшан ПАШАЕВА,

член правления Центра анализа   международных  отношений

***

[1] Statement by the President on Armenian Remembrance Day. 24 April 2020.  

[2] Пашинян призвал присоединиться к акции в память о жертвах геноцида и рассказал как. Спутник Армения, 23 апреля 2020 г.  

[3] Президент Армении С.Саргсян отвечает на вопросы В.Познера. Гость Серж Саргсян. Познер. Выпуск от 27.04.2015

[4] Турция — угроза для Армении и стран региона: Пашинян о признании в США геноцида. Спутник Армения, 3 декабря 2019 г.  

[5] Levon Ter-Petrossian. Armenia’s Future, Relations with Turkey and the Karabakh conflict. Palgrave Macmillan, p.174  

[6] Levon Ter-Petrossian. The Right and Wrong Criticism on Serge Sargsyan’s policy towards Turkey. In: Armenia’s Future, Relations with Turkey and the Karabakh conflict, 2018, p.107

[7] Levon Ter-Petrossian. Reassessing the Legacy of the Genocide. In: Armenia’s Future, Relations with Turkey and the Karabakh conflict, 2018, p.71

[8] МИД против COVID. Сергей Лавров вывел журналистов из самоизоляции на видеоконференцию. Коммерсантъ, 15 апреля 2020 г.